У каждого уважающего себя чистокровного семейства есть свои легенды. Причем этих небылиц, как правило, много, но среди их разнообразия непременно стоит выделить две. Первую можно прозвать «официальной», так как она предназначена для того, что бы превозносить род, доказывая собой его необычное происхождение (точно древнеримский миф) – её благородные отпрыски заучивают назубок еще в детстве. Что касается второй, то она всё больше удел слуг в фамильных поместьях знатных господ, а вместе с ними и всей магической Великобритании, что, уж конечно, предпочитает её. Так скажем, ради примера: история о том, как некий Монтегю в 16 веке продал сердце дьяволу и тем самым лишил его всех своих потомком, наверняка будет пересказываться и слушаться с неунывающим интересом еще долгие годы, и так до тех пор пока на тот свет не попадет последний из «бессердечных» Монтегю, хотя никакой идейной или смысловой нагрузки с собой не несет. Нечего и говорить, что с «благороднейшими и древнейшими» Блэками связаны тем более невероятные сказки, что на сегодняшний день кажутся, впрочем, достаточно актуальными. По крайней мере, не менее актуальными, чем в случае с вышеупомянутым родом, один из представителей которого, кстати говоря, выносит нынче жесточайшие приговоры, пользуясь своим привилегированным положением при Визенгамоте. Ведь Блэков «обличают» не в продаже сердца и сделке с дьяволом. Перешептываются: они – прокляты. Якобы таким образом своей же семье отомстил один из сквибов - из тех, что к несчастью рождаются по невнимательности Всевышнего и в среде «благороднейших и древнейших». Обиженный за ту участь, что ему было приготовили родные, следовавшие древней традиции (а в прежние времена с «предателями» не церемонились и выжигала их не только с гобелена, но и с лица земли) и которой ему удалось избежать лишь милостью сердобольной матушки, несчастный связался с колдуном из Лютного Переулка. Расплатившись собственной жизнью, сквиб потребовал одного: проклятья на головы отрекшихся от него Блэков. По преданию, с тех пор, под их крышей и поселилось безумие, беспечно танцующее – вот уже сколько веков - свой дьявольский танец на осколках многих разбитых им юных судеб или некогда наивных сердец. За столь долгое время, их персональный Демон успел сменить множество обличий: когда дело заходит о Блэках, он не жалеет фантазии, примеряя образы разнообразные как и само, вверенное ему людское сумасшествие - от самых разрушительных, до самых невинных, всегда, однако, и что главное, имеющих место быть. Последняя, самая младшая, Блэк не стала исключением из правила, вопреки тому, что изначально все указывало на то, что она не такая, нет, она другая. Но кто же знал, что, на последок, Демон приберег любовь? Она тяжким бременем легла на плечи хрупкой и, вообще-то, обыкновенной женщины, по сути к тому же, совсем девчонки, дабы вскоре изменить всё или почти всё. Так надо было. Последняя, самая младшая, Блэк – ведь именно ей суждено смотреть, как догорает звезда её рода (ей, единственную цветку во всем разнообразии астрологических наименований), ей – быть тем самым ангелом смерти, любовно бросающим желтые нарциссы на могилы Друэллы, Сигнуса, Ориона; Ей -  хоронить Вальбургу, Поллукса и Арктуруса; ей – быть всем им провожатой. Точно как Андромеде по ту сторону баррикад, слезам которой по всей её родной и так же обреченной семье еще пролиться.
Безумие – да, вот в чем состоит их проклятие, в конце концов, таки сгубившее их. Блэки никогда не знали меры, в жестокости ли, в мятеже и бунте, любви или ненависти. В определенный момент каждый из них выбирает что-то свое, кто раньше, кто позже находя еще раньше заботливо подобранный Демоном, специально для них образ, что с тех пор остается с ними навсегда - и броней, и ношей. Когда это случается, их жизнь можно перестать так называть, так как она превращается скорее в квест, с четко определенными ролями и даже сценарием. Белла – Дама Пик; ей всей раствориться в своем фанатизме. Андромеда – Дама Крест, она, кажется, перечитала древнегреческих мифов, вот только неужели какой-то Тед Тонкс в самом деле её Персей? – ей падать ниже всех; и Нарцисса – Дама Бубен.
Всё стало понятно чуть меньше года назад, когда она впервые взяла на руки своего сына. После родов она довольно долго оставалась до того слаба, что ей не разрешали даже подержать Драко, чего она, впрочем, тогда в любом случае и не хотела. Женщина испытывала к нему поначалу смутную неприязнь, так как, в конце концов, именно по вине этого крошечного крикливого существа она столько мучилась! Её отношение в корне изменилось, стоило ей только взять его на руки – в то мгновение изменилась и она сама, и вся её дальнейшая жизнь. Не стало больше капризной девочки, что, бывало, ненавидела родное дитя, особенно на последних месяцах беременности, со слезами на глазах глядя на своё обезображенное, как ей тогда казалось, тело. Исчезла сама собой и как то не по-настоящему, по-детски влюбленная в своего мужа девушка, безумно ревновавшая ко всем его любовницам, включая работу и это глупое, опасное ремесло Пожирателя!… В ней разом погибло всё мелочное и недостойное, освобождая место чему-то несомненно большему – материнской любви, которой в последствии Нарцисса посвятит всю оставшуюся жизнь без остатка, как безумная, какой она по сути и является. Это и есть её – броня и ноша. В первую очередь броня - за последний год она стала гораздо сильнее, серьезно. Разве смогла бы она без этого пережить то, что происходит в последнее время? Люциуса забрали буквально вчера…Но сегодня она устраивала прием, и весь вечер улыбалась той небольшой группке людей, что позволила себе прийти в дом скомпрометировавшего себя Малфоя. Её сын заслуживает праздник. У её сына должен быть праздник. Один год – исполняется раз в жизни! Нарцисса с какой-то даже яростной решимостью изображала нынче непоколебимое радушие. Немудрено, что прямо сейчас, когда все наконец разошлись, включая даже дедушек, что на правах родственников, разумеется, позволили себе задержаться и допить чудесный огневиски Люциуса (который он припасал на очень особый случай и, конечно, себе, но в тот момент когда дедушка спросил о выпивке, она вдруг, знаете, почувствовала такую злость на него! За то, что он связался с пожирателями! За то, что он посмел попасться, наследить и сейчас быть позором всей её семьи, сидеть где-то на допросе, когда у его сына день рождение! – что не выдержала и почти радостно выудила для Поллукса именно эту, «особенную» бутылку), она совершенно выбилась из сил. И не только в моральном плане. Обычно женщина предпочитала сама укладывать Драко спать (её приводила в ужас мысль, что она для него может стать чужой как это часто бывает в аристократичных семьях, где детьми занимаются нянюшки, учителя, домашние эльфы, в общем, все, только не родные матери) – по большому счету, она едва ли не всё предпочитала делать сама, что касается заботы о её дражайшем сыне, чем вводила, мягко говоря, в недоумение своё окружение, в том числе и мужа, другое дело, что сегодня домовик Элси уложила маленького Малфоя спать еще во время приема, чему его мать как ни странно, только порадовалась. Да, она была совершенно разбита во всех планах и смыслах – едва передвигая ноги, поднималась к себе наверх, стремясь поскорее лечь спать и хотя бы на несколько последующих часов забыть обо всем кошмаре, что творится наяву (ей больше не 17, но всё еще война) – в глазах то и дело темнело. Тем не менее, стоило её услышать стук в дверь, как женщина, мгновенно насторожившись, тут же забыла обо всей своей слабости и хрупком здоровье, всегда подводящем особенно сразу после длительных светских раутов, требующих от неё по обыкновению многих усилий.
В прошлый раз, еще вчера – стучали так же. Нарцисса похолодела, но всё же решительно отстранила уже направившегося было отворить двери эльфа и вскоре сама их открыла. Сказать, что то, что она увидела за ними её удивило – не сказать ничего. Миссис Малфой, право, ожидала кого угодно…Она было порывисто дернулась открыть двери настежь,  но в итоге, узнав Беллу, оставила их приоткрытыми.
-Ты с ума сошла? У нас только вчера были авроры, - пожалуй, лишь родная сестра и могла услышать сейчас в привычно ледяном голосе Нарциссы панические нотки. А в её поджатых губах, едва заметно нахмуренных бровях, холодном взгляде, с которым она – как сказал бы посторонний наблюдатель – невозмутимо разглядывала сестру (взлохмаченную, заметно уставшую, с этими безумными глазами и о, салазар…кровь) – увидеть на самом деле страх и обеспокоенность.
-И что со мной сделают, если не впустишь, тоже не ручаюсь, - это возымело на всё колеблющуюся женщину свой эффект. Она вздрогнула и тут же посторонилась, давая Беллатрикс пройти. Пожалуй, дело действительно плохо. Младшая Блэк (когда-то) закрывала за сестрой двери заметно дрожащими руками.
-Что произошло? – Цисси вновь обернулась к своей «гостье», на этот раз уже не давая себе труда скрывать следы нет, не страха, скорее паники в выражении своего лица. Она к тому же заговорила шепотом, совсем как маленькая, а руку, между делом, опустила в карман своей парадной мантии, осторожно нащупывая палочку (с аврорами что ли бороться будешь, Нарси? И вправду, вполне возможно, что сестра привела парочку за собой прямиком сюда, очередной удар по репутации Малфоей, по её собственной репутации, но, боже, какое сейчас до этого дело?).

Отредактировано Narcissa Black (2011-01-07 02:10:20)

У жены пожирателя смерти по большому счету только два выхода: либо последовать за ним следом, как это сделала Беллатрикс, либо поступить как, ради примера, мадам Руквуд – научиться игнорировать специфичность рода занятий супруга. Нарцисса прекрасно помнила тот день, когда впервые осознала данный факт со всей четкостью. Её новоиспеченная подруга, всё та же миссис Руквуд, упомянутая выше (которую ей, впрочем, всё же уместней называть просто Нерейдой) обмолвилась об опоздании Августуса так, будто он задержался с любовницей – и это при том, что, как в том совершенно точно была осведомлена юная миссис Малфой, он на задании Темного Лорда, вместе с её мужем и сестрой. Позже, она с каждым днем только всё больше убеждалась в правдивости уже тогда промелькнувшей у неё в голове догадке: Нерейда отказывалась признавать принадлежность своего мужчины. Для неё он изо дня в день был кем угодно: изменником, трудоголиком и даже алкоголиком; главное, что не преступником и нет, никоим образом не проклятым убийцей. Первое время Цисси это, говоря по правде, пугало и она было, того более, задумалась, а не под обливиэйтом ли эта женщина или империусом? Но впоследствии стала всё чаще замечать, что это политика многих жен, сестер и дочерей. Что её удивляло, так это то, что сама она так не могла как ни старалась. Неведенье и самообман были ей много мучительней всего прочего, хотя одновременно она, конечно, отдавала себе отчет, что, будучи совершенно не похожей на свою старшую сестру, не сможет как она; застыть же где-то на полпути между двумя доступными ей крайностями, решительно, весьма неустойчивая и вряд ли приятная вещь. Тем не менее, ей пришлось. Люциус не видел или, точнее, не хотел видеть каких-либо изменений в её характере. Для него она осталась той самой милой маленькой девочкой, какой была еще, пожалуй, во время помолвки – слишком хрупкой и при этом слишком нужной, полезной во всех отношениях, для того что бы можно было её так просто, не подумав, нечаянно, сломать – чудовищное легкомыслие. Нет, это было нельзя. Ему до сих пор кажется, что всё еще нельзя: говорить лишнее; хотя, вопрос в том, какая теперь разница? Разве она ему еще нужна? Собственно, была ли она ему когда-либо вообще по-настоящему нужна?.. Впрочем, стоило признать, что если когда-то Цисси в самом деле страдала из-за подобных риторических вопросов к самое себе, то, так или иначе, больше нет. На данный момент она прекрасно знает, ради чего или точнее ради кого живет и кому нужна: вчера, сегодня, завтра и даже десяток-другой лет наперед. Его звали Драко и он сейчас наверняка мирно сопит в детской наверху. Как ни странно, одна только мысль о её маленьком ангелочке, успокоила молодую женщину. Она вынула руки из карманов и непроизвольно расправила плечи, едва заметно задирая, между тем, подбородок – это всегда придавало ей сил и уверенности в себе. Немудрено: данное движение можно было назвать типичным для Блэков; им на роду написано встречать так все беды, каким бы тяжелым грузом они не ложились на их плечи. Пускай она была всего лишь слабым цветком, она, однако, сколько не ломается под порывами ветра, в итоге, всегда оправляется и заново поднимает свою гордую головку…Самой первой умерла мама - её милый детский идол! – и её настигло это их чудное проклятье, в 1978 оно пришло в их дом в виде болезни. После имена умерших покатились слишком быстро, одно за другим; за окном шел типичный для Англии, раздражающе накрапывающий дождь, она плакала, а в ушах эхом раздавалось: отец,  Регулус, Ивен, Уилкс…(ведь справедливость думала занять чью-либо сторону.
Потом решила, как всегда, пусть будет смерти поровну*)
Но ведь она сама, она – жива, всё еще. Черт с ними, с желтыми нарциссами и кусочками сердца, щедро оставленными каждому надгробию или лишь памяти тех, что был когда-то дорог. Она всё еще была жива и собиралась таковой оставаться многие годы – собиралась увидеть внуков и правнуков. И вряд ли, если уж Блэк приняла решение, ей кто-то сможет в этом помешать – ни в коем случае, отныне тут ничего не попишет, ни Бог, ни Дьявол, ни какой-то рок и уж тем более не авроры.  Нарцисса к тому же вспомнила о той мудреной защите, что её супруг наложил на поместье. Люциус успокаивал её этим еще прежде: если он поймет, что дело плохо, он сможет прятаться в собственном доме! пока не найдет способ сбежать из страны. Но вчера он ушел добровольно, значит, всё было не так и плохо…её мысли весь день крутились вокруг этого. Вокруг этого, а еще, пожалуй, вокруг плохо вымытых бокалов. Мерлин, их эльф совсем постарел, раз более не способен на то даже, что бы приличным образом накрыть праздничный стол! – он и не заметил своих ошибок. Ах, теперь Нарцисса ума не приложит, что с ним делать…то есть, она, конечно, может просто купить нового, учитывая, что Малфой всегда спокойно относился к тому, что его жена запросто тратит большие суммы денег; но со старым то как поступить? Будет ведь под ногами путаться. Это всё до того сложно, что бы она могла решить одна! Она и вовсе ничего одна не может, серьезно. Она просто одна не может. Цисси готова соврать на суде, готова испортить себе все нервы этой пугающей её неправдой судьям и присяжным; она расскажет, как странно и непонятно вел себя Люциус в последнее время, в красках расскажет, о том, что давно уже подозревает о том, что он под империусом; прольет слёзы, сделает всё, для того бы ей поверили. Его не смогут отобрать от неё в Азкабан, она не позволит, слышишь, боже? С той же отчаянной решимостью она помогла бы и Белле, будь она хотя бы немного уверенной в той, что её старшая сестра из тех людей, что хотят и позволяют, что бы их спасали…
Сейчас, услышав её смех, младшая Блэк (когда-то) вздрогнула, у неё мурашки по коже пробежались. В памяти мигом всплыли все те визиты, которые Беллатрикс наносила Малфой-Мэнору за последние пару лет – их было совсем немного, но всё они оставляли неизгладимый след, ведь перемены в любимом человеке замечаются тем явственней, чем реже тебе выпадает случай его видеть. И перемены эти были, откровенно говоря, пугающими. Нарцисса со всей обузой своей любви к сестре, видела их слишком (до боли) ясно. И что за ирония судьбы? Отчего две родные сестры выбрали столь противоположные пути? Старшая – Ненависти, младшая – Любви... Быть может, ей не стоило её впускать? Ей, однако, казалось кощунственной одна мысль о таком.
Женщина побледнела, вслушавшись в бормотание Беллы. Уловив про Лонгботтомов, она и вовсе так занервничала, что перед глазами на мгновение потемнело – прищурившись, Цисси спешно сжала пальцами виски. Твердая почва из под её ног пока уходила в фигуральном смысле, но, судя по всему, недолго осталось и до буквального. Она сегодня никак не была готова до подобных сюрпризов. Мерлин.
-Что ты делала у Лонгботтомов?.. – слабо протянула миссис Малфой шепотом, так что неизвестно услышала ли её сестра. Последняя всё равно уже продолжила говорить на другую тему и теперь, слава мерлину, гораздо внятней. Нахмурившись, Нарцисса постаралась взять себя в руки, старательно сосредоточившись на её словах. Немного помедлив, она, минутой спустя, решительно кивнула, отвечая, таким образом, на просьбу Беллатрикс. Последующие её слова, впрочем, мягко говоря, смутили Цисси, но она решила разобраться с этим позже. Оглядев сестру с ног до головы, ведьма вынуждена была признать, что та выглядит неважно даже после заклинания. Подавив вздох (и что ты сделала с собой, Белла?) Нарцисса рассудила, что для миссис Лейстрендж будет лучше провести эти несколько часов в её доме с пользой – и отдохнуть.
Её гостья, между тем, обратила внимание на подставку для зонтов и начала задавать вопросы. Сама женщина, непонятно отчего, смутилась и опустила глаза. Как она и ожидала, ей не пришлось отвечать, как и вообще говорить что-либо, Беллатрикс в итоге сама поняла (то бишь, вспомнила) что к чему.
-Ему ведь уже год, да? Пятое мая, ну конечно, - на глаза внезапно навернулись слезы. Цисси кивнула, всё еще не поднимая на неё взгляд.
-Тебе ведь всё равно, – тихо добавила она. Слова были совсем детские, пожалуй, но искренне. Секундой спустя, миссис Малфой, однако, уже мягко улыбалась (лицемерие у неё в крови). –Пойдем, - Нарцисса провела сестру в комнату для гостей и указала ей на мягкий диван в углу. –Тебе надо отдохнуть…Может быть, хочешь что-то выпить? Или поесть? Я могу позвать домашнего эльфа, ох, правда, знаешь, он такой нерасторопный в последнее время, - она вновь улыбнулась одними губами, говоря всё машинально, даже не задумываясь над тем толком, что именно произносят её губы. Всё еще хотелось плакать, вот так вот, по-детски совершенно! потому что она устала, от всего устала, понимаете? А еще ей ужасно страшно, знаете…Нарцисса подошла к камину и зачем-то потянулась за одной из статуэток, стоящей на полке выше.  Фигурка уродливая, но весьма древняя и к тому же с секретом. У их в особняке таких много, хотя, по правде, они порядочно её раздражали тем, что одно лишь портят общий вид комнат. Прихватив её, Цисси неловко покрутила её в руках.
-Белла, тебе не кажется, что сейчас было бы лучше…спрятаться? На время, просто переждать всё, что происходит? – опустив руку с зажатой в ней статуэткой, женщина наконец обернулась к своей гостье. Выражения лица её было несколько жалобным и почему-то просящим, глаза казались откровенно испуганными. –Найти Руди…- она не выдержала и смущенно опустила взгляд. Цисси никак не привыкла давать старшей сестре советы, более того, обычно она не принимала участия даже в обсуждениях каких-то маломальских решений, не говоря ничего о том, что бы предлагать что-либо самой! Миссис Малфой зарделась, как во все времена могла это сделать лишь в присутствии Беллатрикс. «Дада, найти Руди, забыть всю эту чушь с Лордом, исчезнуть на время! Понимаешь! Забыть, забыть! Этот кошмар закончился, скоро все забудут…» - но она, конечно, никогда бы не смогла сказать Белле ни единого слова из потока своих таких мыслей. Храбрости не хватило бы.

Отредактировано Narcissa Black (2011-01-10 22:16:56)